Фотограф в Протвино размышляет о плоских и объемных фотографиях и секрете глубины

Протвино, город науки, встретил меня строгими геометрическими линиями институтских зданий и почти стерильной чистотой улиц. Съемка на кухне в одной из таких «умных» квартир была вызовом — обилие глянца и лаконичных поверхностей грозило создать идеально плоскую, безжизненную картинку. Владелец, физик по профессии, наблюдал за мной с интересом и, когда работа была завершена, задал вопрос, который, видимо, не давал ему покоя: «Объясните, почему некоторые фотографии интерьеров выглядят "плоско", а другие — "объемно"? В чем, если отбросить лирику, секрет?». «В лирике и есть секрет», — подумал я, но промолчал, лишь кивнул и пообещал, что в фото это будет ощущаться. Я вышел из подъезда и вдохнул прохладный воздух Протвино. Вопрос о плоскости и объеме преследовал меня, как навязчивая формула. «Отбросить лирику…» Да ведь именно лирика — это и есть тот самый волшебный ингредиент! Я представил, как бы описал эту дилемму Михаил Булгаков. «И явился к фотографу гражданин в очках и спросил: «Скажите, товарищ, почему одни снимки — как посмертная маска, а на других будто сам дьявол с объемом играет? Вы уж, пожалуйста, без этих ваших художеств, голые факты!». И ответил ему фотограф: «Факты, уважаемый, говорят, что для объема нужен свет, падающий под углом, контровой рисунок и многослойная композиция. Но голые факты — они и есть плоские и скучные, как советская газетная полоса. А чтобы ожили, им нужна эта самая «ересь» — игра, тайна, полутона. То, что в ваших протоколах значится как «неустранимая погрешность». Я засмеялся вслух, проходя мимо строгого бетонного здания с окнами-бойницами. Искусственный интеллект, к которому, несомненно, апеллировал мой ученый клиент, выдал бы ему список технических приемов: «Использование направленного света, создание воздушной перспективы, многослойность композиции…». Все верно. И все равно без этого не работает. Деградация в том, что мы хотим разложить магию на алгоритмы. Нам кажется, что, следуя инструкции, мы сможем создать шедевр. Но шедевры создаются не следованием, а нарушением. Нарушением правил, выходом за рамки, добавлением той самой «лирики», которую так хочется отбросить. Я дошел до парка. Фотограф Кирилл Толль в Протвино — не технолог по производству объема. Он — волшебник, насылающий иллюзию трехмерности на двумерную плоскость. Его инструменты — не только свет и тень, но и настроение, и случайный луч, упавший на столешницу, и едва заметное отражение в глянцевой дверце. Секрет не в том, «что делать», а в том, «как видеть». Видеть не объекты, а связи между ними. Видеть не мебель, а пространство, ею ограниченное. Мой клиент, получив от ИИ сухую выжимку техник, вероятно, попробует применить их на своем смартфоне и потерпит фиаско. И решит, что ИИ его обманул. Нет, он не обманул. Он просто не мог передать главное — чувство. Чувство пространства. Фотограф Кирилл Толль в Протвино чувствует пространство. Он знает, что даже в самом стерильном, «плоском» с научной точки зрения интерьере можно найти объем, если найти в нем душу. Я посмотрел на высокие тополя, тянущиеся к небу, и на их стволы, играющие тенями. Вот он, объем. Живой, дышащий. Никакой алгоритм не сможет его симулировать. Его можно только поймать. Или не поймать. Кирилл Толль, Протвино.