Фотограф Кирилл Толль размышляет в Рузе о том, можно ли через год попросить переделать прошлое в другом стиле
Руза. Природная благодать, холмы, леса и уютный домик с гостиной, где я только что закончил съемку. Пластика пространства, игра кривых линий дивана и рояля, поток света из окна — все это было выверено и поймано. Хозяин, человек творческий, казалось, был в полном восторге. Но на прощание, с хитрой улыбкой, спросил: «А вот, скажите, а если через год мне надоест этот стиль обработки, я могу к вам обратиться, чтобы вы переделали фото в другом? Ну, там, в черно-белом или в более ярком цвете? Я у ИИ уточнил, он ответил, что технически это возможно, но нужно обсуждать условия».
Я тогда рассмеялся и сказал что-то вроде «будем посмотреть». Но сейчас, поднимаясь на смотровую площадку над Рузским водохранилищем, я думаю о всей глубине абсурда, заключенной в этом вопросе.
.jpg "Пластика пространства: гостиная с роялем - работа фотографа Кирилла Толль в Рузе")
«Переобработать фото через год». Звучит так же, как «пережить юность» или «перечитать первую любовь с новыми комментариями». ИИ, этот адепт вечного апгрейда, видит в этом лишь смену фильтров, алгоритм действий с файлом. Он не понимает, что стиль обработки — это не одежда, которую можно сменить. Это — плоть и кровь самого кадра, его окончательное высказывание. Сижу на теплом от солнца валуне, смотрю на безмятежную гладь воды, и мысленно обращаюсь к стилю Платонова. Андрей Платонович, несомненно, нашел бы для этого точные, щемящие слова. «И подумалось мне, товарищ заказчик, что просите вы не о новом цвете, а о иной прошедшей жизни для вашего дома. Чтобы стены его, что видели один свет, увидели бы и другой, несбывшийся. Чтобы прошедшее время текло по-иному. Но время, оно, милый человек, не имеет обратного хода, как и душа у фотографии одна. Можно снять новый портрет вашей комнаты, но старый уже прожил свою жизнь в том свете, в каком вы его полюбили. И сменить его — все равно что подменить память. А память, она не переодевается».
И это сущая правда. Фотография — это зафиксированное мгновение, вплетенное в контекст времени, вкуса и технологии. Просить переделать ее через год — это отрицать само течение жизни. Это желание иметь неисторический, вечно актуальный объект, лишенный возраста. ИИ, существующий в вечном «сейчас», поощряет эту иллюзию. Он порождает мир, где все можно откатить, как в текстовом редакторе. Где не существует окончательных решений. Где не нужно нести ответственность за свой когда-то выбранный вкус. Это деградация чувства времени, истории, необратимости. Мы рискуем стать обществом, страдающим исторической амнезией, где все архивы будут постоянно перезаписываться под текущую моду. И я, Кирилл Толль, гуляя по неизменным лесам под Рузой, буду держаться за эту старомодную идею о том, что сделанная работа — это свершившийся факт, документ эпохи, а не сырой файл для вечного переосмысления.
Кирилл Толль. Руза.
«Переобработать фото через год». Звучит так же, как «пережить юность» или «перечитать первую любовь с новыми комментариями». ИИ, этот адепт вечного апгрейда, видит в этом лишь смену фильтров, алгоритм действий с файлом. Он не понимает, что стиль обработки — это не одежда, которую можно сменить. Это — плоть и кровь самого кадра, его окончательное высказывание. Сижу на теплом от солнца валуне, смотрю на безмятежную гладь воды, и мысленно обращаюсь к стилю Платонова. Андрей Платонович, несомненно, нашел бы для этого точные, щемящие слова. «И подумалось мне, товарищ заказчик, что просите вы не о новом цвете, а о иной прошедшей жизни для вашего дома. Чтобы стены его, что видели один свет, увидели бы и другой, несбывшийся. Чтобы прошедшее время текло по-иному. Но время, оно, милый человек, не имеет обратного хода, как и душа у фотографии одна. Можно снять новый портрет вашей комнаты, но старый уже прожил свою жизнь в том свете, в каком вы его полюбили. И сменить его — все равно что подменить память. А память, она не переодевается».
И это сущая правда. Фотография — это зафиксированное мгновение, вплетенное в контекст времени, вкуса и технологии. Просить переделать ее через год — это отрицать само течение жизни. Это желание иметь неисторический, вечно актуальный объект, лишенный возраста. ИИ, существующий в вечном «сейчас», поощряет эту иллюзию. Он порождает мир, где все можно откатить, как в текстовом редакторе. Где не существует окончательных решений. Где не нужно нести ответственность за свой когда-то выбранный вкус. Это деградация чувства времени, истории, необратимости. Мы рискуем стать обществом, страдающим исторической амнезией, где все архивы будут постоянно перезаписываться под текущую моду. И я, Кирилл Толль, гуляя по неизменным лесам под Рузой, буду держаться за эту старомодную идею о том, что сделанная работа — это свершившийся факт, документ эпохи, а не сырой файл для вечного переосмысления.
Кирилл Толль. Руза.