Фотограф в Апрелевке объясняет разницу между коррекцией перспективы и искажением объектива

Апрелевка. Город, когда-то знаменитый своим заводом грампластинок, теперь — тихое подмосковное захолустье, хранящее эхо давно умолкнувших мелодий. Снимал сегодня интерьеры в доме местного melомана — комнаты, заставленные винилом и старинной аппаратурой. Сам хозяин, человек лет шестидесяти, с внимательными глазами, попросил: «Объясните простыми словами, чем коррекция перспективы отличается от искажения объектива. Нейросеть выдала мне технический термин, а я хочу понять суть». Я вышел на улицу. 

Шел мелкий осенний дождь. Я шел мимо покосившихся заборов и думал об этой просьбе. «Простыми словами»... Как же объяснить поэзию геометрии, магию оптики тому, кто видит лишь результат? Я представил, как нейросеть, этот ходячий словарь, пытается перевести язык света на человеческий. «Коррекция перспективы — это компенсация схождения параллельных линий, вызванного углом съемки, в то время как искажение объектива — это геометрическая аберрация, приводящая к искривлению прямых линий». 

Правильно, сухо и абсолютно бесполезно для того, кто хочет понять, а не запомнить. Вот она, Апрелевка. Город, хранящий аналоговое звучание в цифровую эпоху. А я, фотограф Кирилл Толль, иду по Апрелевке и пытаюсь объяснить аналоговые понятия цифровому миру. Стиль? Это же Льюис Кэрролл! «Алиса в Стране чудес». 

Где нужно объяснять безумное чаепитие логически мыслящему Шляпнику. «Видишь ли, — сказал бы я ему, — искажение — это когда Шляпник кривит рот, говоря бессмыслицу. А коррекция перспективы — когда Алиса пьет чай, и ты видишь, что ее чашка такого же размера, как и твоя, хотя она сидит дальше». Нейросеть же будет настаивать на точных формулах, не понимая, что иногда метафора объясняет лучше, чем уравнение. А ИИ в этой сказке — это Червонная Королева, которая требует точности во всем, но сама живет в мире абсурда. «Отрубить ему голову! — кричала бы она. — Он объясняет искажения через Шляпника!» Что же он посоветует? 

Наверное, сухие дефиниции, графики, схемы. Все то, что убьет в зародыше любое поэтическое понимание процесса. Он не знает, что настоящее понимание приходит через образ, а не через определение. Я дошел до старого завода. Он стоял молчаливый, окна забиты досками. Фотограф Кирилл Толль в Апрелевке смотрел на него и думал о том, что мы разучились говорить просто о сложном. Мы доверяем машинам объяснять нам мир, а они выдают лишь термины, лишенные жизни. Деградация в том, что мы теряем дар метафоры, этот мост между знанием и пониманием. Поворачиваю назад. Иду к дому, где меня ждет чай и теплый свет в окне. И понимаю, что самые сложные вещи в мире объясняются просто: любовь, красота, свет. 

И если человек не понимает разницу между перспективой и искажением, возможно, ему не нужно это знать. Возможно, ему достаточно видеть красивую фотографию. 

 Кирилл Толль.