Заруба 10
«Они боятся настоящего, — продолжал он, и его голос стал чётким, как линия горизонта на утренней съёмке. — Смотри. В Лотошино они до сих пор мучаются вопросом, что важнее — техника или идея. Ищут баланс, как будто он есть в природе. А его нет. Есть только выбор. Ты либо служишь железу, либо заставляешь его служить себе. Тот охотник в бревенчатой избушке был ближе к разгадке, чем все эти стартаперы с их нейросетями».
Я молчал, ведя машину по мокрому шоссе. За окном мелькали огни очередного спального района, безликие и уютные одновременно.
«А в Чехове, помнишь? — он почти рассмеялся. — Мета-вопрос. Какой список вопросов задать фотографу. Они хотят инструкцию к живому человеку! Алгоритм знакомства. Они так боятся ошибиться, что готовы доверить первый контакт машине. И самое ужасное, что я понимаю их страх. Потому что за каждым таким вопросом скрывается не просто незнание, а одиночество. Громадное, просторное, как та самая гардеробная в Талдоме».
«Но что с того? — спросил я наконец. — Я что, их психотерапевт?»
«Ты — свидетель, — резко парировал он. — Ты приходишь в их дома, в их рабочие кабинеты в Чехове, в их гостиные с роялями в Раменском районе. Ты видишь не стены, а их жизнь, разложенную по полочкам. И они, чувствуя это, задают тебе не те вопросы. Они спрашивают про коррекцию перспективы в Апрелевке, а на деле хотят спросить: «Посмотри, я правильно живу?». Просят удалить розетки в Пущино, чтобы ты стёр следы их быта, их приземлённости. Они надеются, что твой объектив увидит не то, что есть, а то, что должно быть. Ту самую идеальную картинку, которую им продают через нейросети в Ивантеевке».
Я свернул на грунтовку и заглушил двигатель. Вокруг была только ночь и тишина.
«И что мне делать?»
«Отвечать не на вопрос, а на боль за ним, — прошептал он уже прямо в ухе. — Когда в Голицыно тебя спрашивают, как обсуждать бюджет, не показавшись непрофессионалом, — говори о доверии. Когда в Рошале недоумевают, почему дополнительный кадр стоит денег, — говори о ценности мгновения. Когда в Озёрах торгуются, как на рынке, — говори о цене взгляда. Твоё расследование не в том, чтобы найти ответы на их тридцать вопросов. Оно в том, чтобы найти один единственный ответ в себе. Зачем ты это снимаешь. Стены? Или то, что за ними?»
Он замолчал. А я достал камеру и направил её в темноту. В видоискателе не было ничего, кроме тьмы. Но я знал, что где-то там, за чертой, находится всё то, о чём мы говорили. Все эти города, все эти вопросы. И чтобы это снять, мне не нужен был ни HDR, ни Tilt-Shift, ни правильный формат файла. Только готовность увидеть.